[stenny2]

Попытка описания неописываемого фильма
09 ноября 2009

В честь двадцатилетия падения Берлинской стены KINOTE публикует рассказ Вима Вендерса о работе над его знаменитым фильмом "Небо над Берлином" (Der Himmel über Berlin). Нижеследующий текст написан режиссером в 1986 году в качестве первого приближения к работе над картиной, а опубликован к выходу фильма на DVD на сайте Criterion.

Чего желал я и что озаряло мои мечты – это фильм о Берлине, фильм внутри Берлина.
Фильм, который сказал бы что-нибудь об истории города после 1945 года. Фильм, которому бы удалось поймать то, чего мне всегда недостает во многих других картинах, снятых здесь. То – что ощущается с момента прибытия в Берлин: что-то в воздухе, под ногами, в лицах людей; то – что делает жизнь в этом городе столь отличной от жизни в иных.
Поясняя и чётче очерчивая своё желание, должно добавить: это желание человека, долго отсутствовавшего в Германии, желание человека, переживающего нечто «германское» только здесь. В этом городе. Надо сказать, я не берлинец. Да и кто в наше время? Но вот уже как двадцать лет посещения этого города позволяют мне пережить Германию, почувствовать её. Здесь история, всюду по стране подавляемая и отрицаемая, присутствует физически и эмоциально.
Конечно, я не хотел делать фильм лишь о месте. Берлин. Я видел фильм о людях – людях в Берлине – тех, перед кем стоит вопрос: как жить?

Мой «БЕРЛИН» представляет
«МИР».
Я не знаю мест, столь же утвердительных.
Берлин - «город исторической правды».
Ни один город не говорит за себя также красноречиво;
это город-рубеж, МЕСТО ВЫЖИВАНИЯ,
столь похожее на наше столетие.
Берлин разделён подобно нашему миру,
подобно нашей эпохе,
подобно мужчинам и женщинам,
молодым и старым,
богатым и бедным;
он подобен всему, что мы переживаем.
Многие говорят, что Берлин «грязный», неприятный.
Я скажу, что в Берлине больше реального,
чем в любом из городов.
Это даже не ГОРОД, это МЕСТО.
"Жить в городе неделимой истины,
ходить вокруг
призраков грядущего и
минувшего…"
Вот моё желание, на пути
к превращению в фильм.

Это не история о Берлине.
Она происходит здесь потому,
что не могла бы произойти
нигде более.
Названием фильма станет
«НЕБО НАД БЕРЛИНОМ».
Небо, быть может, единственное,
что объединяет два этих города.
Кроме прошлого,
разумеется. Есть ли у них общее
будущее?
"Одному небу известно". А язык,
НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫК,
тоже кажется разделённым пополам.
На самом же деле он похож
на этот город:
один язык несёт в себе два.
У обоих единое прошлое,
но необязательно общее будущее.
Что же в настоящем? Об этом фильм:
«НЕБО НАД БЕРЛИНОМ».

«НАД БЕРЛИНОМ»?
В, с, для, о Берлине... Что должен такой фильм
«обсуждать», «рассматривать», «отражать»
или чего «касаться»?
И чем он должен завершаться?
Не достаёт последней партитуры;
не написана, не напечатана.
Последней – лишь по хронологии:
город насчитывает
семьсот пятьдесят лет,
превративших его в
ЛЕГЕНДУ.
Но эти года не в силах объяснить
состояние «Берлин»,
лишь противоположное ему.

«НЕБО»?.
Небо над – единственное,
что осознаёшь точно.
Облака
движутся поперёк, идёт дождь и снег,
и громы
и молнии, луна проплывает его насквозь,
уходя; над городом светит солнце,
сегодня, видевшее руины 1945 года,
фасады пятидесятых,
оно было ещё до любого города
и будет после
любого города.

Отсюда я и хочу выдвинуться:
а именно рассказать историю в Берлине.
(С правильной акцентировкой – не ИСТОРИЮ, а:
историю).
Для этого потребны объективность, отстранение
или лучше сказать – правильная точка обзора. Потому что
я хочу рассказать
не о ЕДИНСТВЕ,
а о чём-то совсем не простом –
о РАЗДЕЛЕННОСТИ.

О, Берлин не так прост.
Было бы так приятно обрести хоть какую-то моральную
поддержку –
вся она в цитате из Хайнера Мюллера, найденной
на заднике каталога
выставки «Легендарный Берлин»:
«Берлин – это нечто конечное. Всё остальное –
лишь предыстория.
Случись история заново, это произойдёт
в Берлине».
Утешает?
Впрочем фильм – не ИСТОРИЯ,
но история, хотя
история может содержать в себе ИСТОРИЮ,
образы и отпечатки прошлого,
предчувствия того, что ещё только должно произойти. В любом случае:
ОДНОМУ НЕБУ ИЗВЕСТНО!
И нужно терпение АНГЕЛА,
чтобы всё встало на свои места.
ПОСТОЙТЕ! Вот отсюда, из этой точки,
и начинается фильм,
который я представлял себе.
c АНГЕЛАМИ.
Да, ангелы. Фильм с ангелами.
Я понимаю, как трудно это представить вот так,
вдруг, мне самому пока непросто:
«АНГЕЛЫ»!

-Трудно объяснить возникновение мысли об ангелах в моей берлинской истории, особенно ретроспективно. У неё много источников. Во-первых, "Дуинские элегии" Рильке. Затем живопись Пауля Клее. «Ангел истории» Вальтера Беньямина. И ещё песня The Cure, в которой упоминаются «падшие ангелы» (fallen angels). Я помню другую песню, которую слышал по радио в машине. Там была строчка «говоря с ангелом» (talk to an angel). Однажды, будучи в Берлине, я вдруг обратил внимание на сияющую фигуру Ангела Мира, превратившегося из грозного ангела победы в нечто кроткое. Монумент напоминает о четырёх союзных пилотах, сбитых над Берлином. Противопоставление, наложение сегодняшнего Берлина на столицу Рейха; двойной образ во времени и пространстве. Ещё детские воспоминания об ангелах, невидимых, незримо присутствующих наблюдателях. И, если уж на то пошло, старое увлечение трансцендентным и – если говорить о крайностях – некоторая склонность к совершенной антитезе, к комедии.
СОВЕРШЕННО СЕРЬЁЗНОЙ КОМЕДИИ.

Я в изумлении.
Что это будет за фильм – как он вообще может быть –
нечто вроде комедии с главными персонажами – ангелами?
С крыльями, но без полётов?


Я не буду пытаться пересказать сценарий. Всё, что я могу – это описать то, что мне "привиделось".

Если бы у моей истории должен был быть пролог, он был бы примерно таким:
Когда Господь, окончательно разочаровавшись, решил отвернуться от мира, случилось так, что некоторые из ангелов не согласились с ним и приняли сторону человека, сказав, что ему нужно дать ещё один шанс.
Разозлённый Господь изгнал их в самое страшное место на всей земле – в Берлин.
После чего он отвернулся от мира.
Это произошло в эпоху, которую мы теперь зовём «окончанием Второй Мировой войны».
С тех пор эти падшие ангелы – «второго восстания ангелов» - томятся здесь, без надежды на освобождение, один на один с вышним Раем. Они обречены быть свидетелями, лишь наблюдателями, не могущими повлиять на поступки людей, вмешаться в ход истории. Им не под силу даже одна песчинка…

Примерно так должно выглядеть введение. Но введения не будет. Сказанное будет постепенно проступать сквозь фильм, сделается ощутимым. Присутствие ангелов скажет само скажет за себя.
После предыстории – сама история.

Осуждённые ангелы жили в Берлине с окончания войны. Они бессильны, могут лишь наблюдать, ни к чему не прикасаясь. Раньше они могли хоть на что-то повлиять. Ангелы-хранители, они могли нашептать совет, но и этого у них теперь нет. Теперь они здесь, невидимые для человека, но видящие всё.
Они ходят по Берлину уже сорок лет. У каждого – свой «маршрут», которым он всегда ходит, «свои» люди, за которыми приглядывает, за чьим ростом следит внимательнее. Ангелы не только всё видят, они всё слышат, всё, даже самые потайные мысли. Они могут сесть на скамейку рядом со старушкой в Тиргартене (район Берлина - прим. KINOTE) и слушать её мысли; стоять позади одинокого машиниста метро и следовать его думам. Они вхожи в камеры узников и больничные палаты, и нет никаких деловых или политических разговорчиков, ими не слышимых. Им доступны исповеди, приёмные психологов, комнаты в борделях. И если человек лжёт, ангелам слышна разница между мыслью и сказанным вслух.
Людям их присутствие неведомо. Ребёнок иногда заметит шаг ангела, но тут же забудет о нём, как не было. Взрослые видят их во сне, но, пробуждаясь, не могут вспомнить. Всё бывшее – сон для них.
Невыносимые, проходят для них годы. Монотонный ритм. Уже два поколения видели они рождающимися и умирающими. Скоро подойдёт третье. Им знаком каждый дом, дерево и куст.
Даже больше:
Они видят не только мир, открытый взором людей сегодня. Они видят его таким, каким он был, когда Господь отвернулся от мира и наказал ангелов. Таким, каким он был в 1945 году. Сквозь сегодняшний город, сквозь просветы и над ним – застывшим в оледенении – руины, обломки, осколки, прогоревшие печные трубы и фасады домов разрушенного города. То, что неясно видится порою, но, что существует всегда. Ангелы видят и другие призраки прошлого, тени, заметные только им: ангелов, сосланных ещё до них, ужасных демонов, носящихся по всему городу, по всей стране, словно в тёмном и кровавом спектакле. Эти духи минувшего тоже населяют Берлин; они тоже лишены дома и ещё сильнее прокляты. Они никак не могут проявить себя в настоящем, равнодушном к их невидимому присутствию. В отличие от ангелов, этим духам безразлична сегодняшняя жизнь. Они толкутся по тёмным углам, по им памятным местам. Или разъезжают в личных бронированных машинах, мотоциклах с люлькой, в танках, в чёрных лимузинах, испещрённых свастиками. Когда появляются наши ангелы, они бегут как крысы. Между ними никогда ничего не происходит, они не разговаривают и уж точно не нападают друг на друга.
Едва различимы люди того времени, стоящие в очередях за едой, по дороге в бомбоубежище, эти «женщины руин», длинными рядами вытягивающиеся вдоль развалин; из руки в руки передаваемые пайки, оставленные дети, автобусы и трамваи той поры.
-Прошлое постоянно являет себя ангелам, ходящим по современному Берлину. Стоит им только захотеть – и оно исчезнет со взмахом руки, но мы знаем: вне времени и пространства вчера присутствует всегда – оно есть «мир параллельный».
Уже давно ангелы наблюдают за людьми и слушают их, но не всё доступно их пониманию.
Они, например, не разумеют цвета. Вкусы и запахи. Чувства им интересны, но не доступны. Наши ангелы по своей природе миролюбивы и добры, им неведомы страх, ревность, зависть или ненависть. Им известны обличия, но не они сами. Они любознательны и хотели бы узнать то, что им недоступно; время от времени они испытывают что-то вроде сожаления от того, что не могут почувствовать: бросок камня, вода, огонь, вещи, которые можно подержать в руке, прикосновение или поцелуй человеческого существа.
Всё это ускользает от них. Они ОСОЗНАЮТ происходящее – полнее и глубже человека; восприятие их бедно. Мир физический и чувственный принадлежит человеку. Такова привилегия смертного, и смерть тому цена.
Поэтому не будет полной неожиданностью желание одного из ангелов прекратить своё существование, чтобы начать новое. Стать человеком!
Так никогда не было. Может быть, самим ангелам что-то известно о таких случаях. Но последствия неведомы и им.
Тот, кому пришла в голову эта мысль, полюбил женщину. И его желанием стало прикоснуться к ней. Последствия же были непредсказуемы. Он посоветовался с друзьями. И с самого начала они были в недоумении. Но после обдумывания несколько ангелов решают присоединиться к нему – променять своё бессмертие на краткую вспышку человеческой жизни.
Их подвигает на этот шаг не то новое, что станет им доступно, не мысль о конце своего несчастного бездействия, но надежда – быть может «перемена мест» вызовет к жизни что-то новое. Быть может, отказ от бессмертия высвободит неведомые силы. Тогда они постарались бы собрать их воедино, чтобы отдать одному единственному, «архангелу», которого наказание лишило всего, сделав одним из многих. Он тот, кто часть Ангела Мира, и великая надежда связана с ним, с превращением его в настоящего «ангела мира», приносящего мир и благоденствие.
-
Первая (чёрно-белая) часть фильма подводит нас к моменту, когда несколько ангелов решают сойти в человеческую жизнь, отдать призрачный город, город безвременья за Берлин настоящего.
Ненастной ночью они оказываются в городе настоящего. У каждого из них свой путь, указанный их новым, человеческим обликом. Кто-то заедет на тихую пустынную улицу за углом, кто-то окажется на крыше, кто-то в битком набитом баре, в кино, на чердаке, в автобусе, на задворках…
Теперь они здесь, окончательно, не в силах что-либо вернуть назад. Здесь начинается вторая часть нашей истории, в которой происходят все самые необычные и захватывающие события. Теперь мир обретает цвет. Но это не делает его «более реальным». Напротив. Возможно, «всевидение» ангелов было правдивее этих цветов, возможно, трехмерное было шире нового, четырёхмерного. Но в любом случае новое видение восхищает их; новость ощущения вещей, которые, как они раньше думали, им знакомы. Сам Берлин.
Ангелы, они и раньше знали, что в жизни всё совершенно иное, но только теперь они действительно понимают это. Вдруг возникают преграды, расстояния, правила и запреты – как сама стена – никогда не бывшая для них стеной. К этому ещё предстоит привыкнуть.
Но самое ошеломляющее – новость жизни, её ощущения. Дыхание. Ходьба. Прикосновения к предметам. Первый укус яблока, или возможно хот-дога, купленного у торговца на углу. Первые слова, адресованные человеку, и первый ответ. Наконец, уже глубокой ночью, первый сон. Очарование сновидений. И утреннее пробуждение.
Эти «ощущения»!
Они бросаются на наших путешественников, подобно болезням, атакующим ослабленный организм.
Есть страх, ранее им неведомый. Ничто в их существовании ангелов не могло предупредить их, подготовить. Вот он, омрачённый тенью смерти мир. Многие приходят в отчаяние, один сходит с ума, другой решает завершить свою новую жизнь. Остальные – и их большинство – свыкаются. Их спасает чувство юмора, эта человеческая способность, что всегда приводила их в восхищение. «Нужно всего лишь засмеяться». Только теперь они понимают, что это значит, и это новое знание дарует им силы. Они быстро понимают, что чрезмерная серьёзность только вредит человеку.
Они помнят многое из того, что им было известно раньше, когда они были ангелами. Они помнят о призраках, что бродят вокруг. Хотя теперь они не видят их. Они знают, что их старые друзья рядом, чувствуют, что они под присмотром, что за ними приглядывают. Они продолжают свои старые маршруты, насколько они теперь им доступны. Они говорят с ангелами, зная об их присутствии, зная, что они не могут им отвечать. Говорят о том новом, что довелось испытать – о радости и боли. Эти разговоры убеждают их новых друзей среди людей, обращаться к ним за помощью и советом. Я надеюсь, что не паду жертвой этого рассказа об ангелах.

Перевод: Кирилл Адибеков ..kinote.info/articles/750-popytka-opisaniya-neop...